Представитель журнала "Россия и Китай" в Улан-Удэ Галдан Ленхобоев: Как я стал изучать имперские языки
Представитель журнала "Россия и Китай" в Улан-Удэ Галдан Ленхобоев
Галдан Ленхобоев c туристами из Китая
Всё началось в далёком 1997 году ещё в прошлом веке. Я заканчивал 14-ю гимназию города Улан-Удэ. Когда я поступал в эту школу, то это была обыкновенная советская средняя школа, но в начале 1990-х годов она произвела ребрендинг и стала гимназией. Это был интересный эксперимент, так как в гимназии стали делить учащихся после окончания 7 класса по профилю. Мы сдавали экзамены, и по их результатам многих отправили в другие школы, так как они не сдали экзамены, а на их место пригласили по конкурсу отличников со всего города Улан-Удэ.
Я сдавал гимназические экзамены в класс с углублённым изучением английского языка. Успешно сдал, и погрузился в изучение языка Шекспира. У нас в гимназическом английском классе также было обязательное изучение второго иностранного языка на выбор. Выбор был простой: либо немецкий, либо французский. Так что в течение двух лет я ещё изучал немецкий язык. А кроме этого нам в нагрузку дали двухлетний курс изучения латинского языка, так как мы были гимназистами, с восьмого класса на занятия ходили обязательно в костюмах и галстуках. Что-то вроде классического гуманитарного лингвистического образования.
Заканчивая школу, я был в раздумьях куда поступать. Почему-то как все был увлечён идеей стать юристом. Это было модно тогда, и все бежали на юрфак. Но, так как я не был медалистом, и не знал, что такое или точнее – кто такой «толкач» на юрфак, то по совету знакомых решил туда не поступать. Конечно, было жаль зря потраченного времени, так как я весь академический год перед окончанием школы ходил на курсы юрфака и читал юридическую литературу.
Решил идти на факультет иностранных языков Бурятского Государственного Университета, на англо-немецкое отделение. Можно сказать, по пути наименьшего сопротивления, так как у меня были начальные знания немецкого языка и я обладал преимуществом перед теми, кто никогда немецкий не учил.
Однако незадолго до вступительных экзаменов в моей жизни произошёл интересный случай, который изменил мои планы по выбору отделения на инязе. В то лето 1997 года к нам в Улан-Удэ из Китая приехал в гости дядя Гунга. Вообще, он нам не родственник, а является дальним родственником друзей моей мамы. Тем ни менее, мы его все называем «дядя Гунга». Он из шэнэхэнских бурят, тогда жил в городе Баодин, и занимался медициной, многое повидал в Китае за свою жизнь. Как говорят, во время "Культурной революции" даже был в исправительных трудовых лагерях.
Дядя Гунга пришёл к нам в гости с друзьями мамы. Спрашивал меня, куда я собираюсь поступать. Когда он узнал, что я собираюсь на англо-немецкое отделение иняза, то спросил, какие ещё там есть отделения? Я сказал, что также есть англо-немецкое, англо-французское, англо-китайское, немецко-английское и франко-английское отделение. И вообще, это бывший Бурятский Государственный Педагогический Институт имени первого бурятского учёного Доржи Банзарова, который только с 1995 года стал Бурятским Государственным Университетом.
Когда дядя Гунга услышал это, то посоветовал поступать на англо-китайское отделение. Я спросил, почему надо поступать туда, если на англо-немецком отделении мне будет проще учиться? Дядя Гунга ответил, что китайский – это имперский язык, на котором говорит огромное количество людей не только в границах самого Китая, но и во многих других странах, благодаря китайским иммигрантам. Он также сказал мне, что кроме китайского, также имперскими языками являются и английский, и русский язык, на них говорят сотни миллионов людей по всему миру. Народы, говорящие на этих имперских языках, строили огромные империи и создавали великие культуры.
Я с интересом выслушал дядю Гунгу, и действительно решил поступать на англо-китайское отделение. Уже начав изучать китайский язык на втором курсе иняза, я иногда думал о том, что на англо-немецком было бы учиться намного проще. Особенно когда мы проходили иероглифику и занимались аудированием тонального китайского языка, в котором один и тот же слог с разным тоном несёт абсолютно разный смысл. Это было трудно для понимания. Такого нет в бурятском, русском, английском языках, и в первый год мне было реально очень тяжело учить китайский. Даже начал на гитаре играть, чтобы слух тренировать и развивать.
К счастью, после окончания второго курса, 31 августа 1999 года на поезде «Москва-Пекин» мы втроем – я и две мои однокурсницы – отправились на учёбу в Цицикарский Государственный Университет. А ведь сначала чуть ли не вся наша группа в составе двенадцати человек собиралась поехать на годовую практику в Китай! Но в 1998 в России случился «дефолт», и большинство моих одногруппников так и не смогли тогда отправиться на языковую практику в Цицикар.
Китай для меня стал большим открытием. Я первый раз так далеко уехал из дома. Сам город Цицикар оставил прекрасные вспоминания, так как местные жители были очень гостеприимны. Надо сказать, что Цицикар, как когда-то Улан-Удэ, был закрытым городом, и только незадолго до нашего прибытия стал принимать иностранных студентов - в основном из России, Южной Кореи и Японии. Поэтому, когда мы учились в Цицикаре, во всём городе Цицикаре было не более 40 иностранных студентов. Это абсолютно мало даже по сравнению с соседним Харбином, в котором уже тогда было полно иностранных студентов со всего мира. Там в Цицикаре я впервые начал относительно адекватно говорить по-китайски. И это был прорыв!
Разумеется, для отличного изучения китайского одного академического года в Китае мало. Впрочем, как показывает практика, многие наши студенты и за четыре года не достигают особых успехов. Конечно, всё дело в мотивации и дисциплине. Реально же, относительно хорошо и бегло я стал говорить по-китайски уже в родном Улан-Удэ после окончания университета.
Ещё на старших курсах меня пригласили поработать в филиале известной американской туристической корпорации в городе Сиэтл. Тогда я подвергся сильному влиянию американцев, американского английского. Это был хороший жизненный опыт, хотя это и отвлекло меня на несколько лет от серьёзного изучения и практики китайского языка. Зато работа в Штатах дала хорошую школу английского. А ведь как показывает история успеха многих китайских предпринимателей, особенно в сфере интернет-технологий, то они многому учились у американцев.
Поработав в США, я снова вернулся в Улан-Удэ, и тогда уже китайский язык стал моим «кормильцем». Я работал с китайцами в таких отраслях, как строительство, ремонт автомобилей, обработка нефрита, туризм, и даже международные отношения. Это была мощная практика общения с китайцами – от неграмотных строительных рабочих до высокообразованных мэров китайских городов, секретарей горкомов и журналистов. С каждой новой делегацией я погружался в новую для себя тему, и каждый раз приходило осознание того, что китайский язык мне ещё – учить и учить!.. Как говорят китайцы: 没有最好，只有更好！- что на русский язык можно перевести как: «Нет самого лучшего, есть ещё лучше»! Мне нравится эта фраза, так как она мотивирует меня на продолжение изучения китайского языка. Впрочем, учу я не только китайский! Я по национальности бурят, и, зная свой родной бурятский язык, взялся еще учить и родственный монгольский язык, так мне приходится часто работать и с монголами из Внешней Монголии, и с китайскими монголами из АРВМ. Так что, в соответствии с другой известной китайской идиомой 实事求是(«Исходите из реальных фактов»), жизнь подталкивает меня изучать не только китайский язык. Впрочем, постоянно учить приходится и русский! Например, для открытия представительства китайской строительной компании в Улан-Удэ мне пришлось переводить юридические документы для Государственной Регистрационной Палаты (ГРП). Тогда приходилось консультироваться у наших юристов и нотариусов по поводу специальных терминов и аббревиатур, запоминать новые для себя слова.
Я вспоминаю 2008-2009 года, когда я целый год проработал на станции технического обслуживания (СТО) одновременно переводчиком китайского языка, снабженцем и водителем. Владельцами этой СТО были мои земляки иволгинские буряты и их партнеры – шэнэхэнские буряты из Китая, общавшиеся между собой на бурятском языке. Рабочие-автомеханики были из провинции Хэйлунцзян, а клиенты говорили как на русском, так и на бурятском языках. Весь день общение на СТО велось параллельно на русском, китайском и бурятском. В ходе такого естественного и гармоничного трёхязычного общения происходило сильное раскрепощение мышления, снимались барьеры, мешавшие быстрому переключению с одного языка на другой.
Сегодня, работая в сфере туризма, мне приходится говорить и по-китайски, и по-английски, и, естественно, на русском языке тоже. А приезжая с туристами в бурятские деревни, я стараюсь использовать бурятский язык, и через него погружаюсь в атмосферу бурятских народных традиций, бурятской народной жизни. Я благодарен шэнэхэнскому буряту дяде Гунге за его мудрый совет поступать на англо-китайское отделение Бурятского госуниверситета, за то, что он первым мне поведал о том, что такое «имперские языки». Последовав этому совету, сегодня я владею тремя из «имперских» языков. Конкретно для меня наиболее перспективным из них (кроме русского) оказался китайский. Сегодня российско-китайские отношения стремительно развиваются, всё больше китайских туристов приезжают на Байкал, и поэтому существует много возможностей работы с китайским языком в моём регионе. Китайский язык (или точнее Путунхуа, так как китайские южные диалекты я не понимаю), является для меня средством общения с китайскими друзьями. Благодаря ему я познаю менталитет и мышление китайского народа, который удивляет весь мир своими экономическими успехами. Я познаю его традиции и обычаи, и чем больше узнаю, тем отчетливее понимаю, что мир китайской культуры и китайского языка – это безбрежный океан, который можно бороздить десятки лет, познавая и открывая для себя все новое и новое. Вот один только пример: недавно я узнал от китайского товарища, что чайник нельзя поворачивать носиком на человека за столом, так как, по фэншую, это может привести к ссоре...
Благодаря своим знаниям китайского и английского языков я уже поработал не только у себя в Бурятии, но и в США, и в Малайзии. Надеюсь, что и мой рассказ о том, как я изучал «имперские» языки, и что мне это дало, поможет кому-то сделать и свой правильный выбор – ведь на «имперских» языках в мире говорят сотни миллионов, и даже миллиарды людей. Имперские языки – это также и великая история народов, которые строили эти империи, впечатляющие нас своими достижениями, огромными территориями и великой культурой. Сегодня приходит понимание того, что империи были неизбежным продуктом исторического процесса, их создание как поглощало малые народы, так и сохраняло их. И чаще они, входя в состав той или иной империи, получали определенные блага, например – в виде мира и спокойствия, сохранявшиеся порой по несколько веков, и даже тысячелетий. Римская империя, просуществовавшая более 2-х тысяч лет, напоминает нам о себе латинским языком и эллинским искусством. 400 лет династии Хань, ставшей первой китайской империей, историки называют "золотым временем Китая", поскольку именно тогда политическая ситуация также была наиболее спокойной, а образ правления этой династии являлся образцом для всех последующих. Благодаря миру и спокойствию в то время экономика стала невероятно мощной по тем временам, а культура достигла своего апогея, развивались ремесла, были сделаны изобретения, которыми до сих пор гордится Китай. И до сих пор основная этническая группа китайцев называется "хань". Сегодня Китай воедино связывают не только государственные границы, но и единый государственный язык – Путунхуа.
Владения Монгольской империи простирались от границ нынешнего Вьетнама до Венгрии. Можно сказать, что это была самая большая империя за всю историю человечества. Ее формирование сопровождалось невероятным насилием, но итогом стало установление, хотя бы на некоторое время, мира и относительного спокойствия на значительной территории Старого Света. Монгольские слова прочно вошли во многие европейские языки, в том числе и в русский.
Трудно переоценить для всемирной истории значение Российской империи. Эта «тюрьма народов», на самом деле, оказывается, способствовала сохранению самых жизнестойких из них, в том числе и моего родного бурятского народа. Благодаря русскому языку бурятам, да и другим народам России тоже, стали доступны достижения науки, экономики и культуры, знание русского языка стали объективной предпосылкой появлению первых бурятских ученых, таких, как Доржи Банзаров, Гомбожаб Цыбиков.
Бывшая до Китая «всемирной фабрикой» Британская империя, несла с собой как рабство и принудительное христианство, так и научно-технический прогресс, а английский язык стал основой для взаимопонимания людей, проживающих в различных уголках земного шара.
Наверное, пришло время для того, чтобы сделать историческую переоценку роли империй в мировой истории, и сделать из этого правильные выводы. Но это дело ученых, а я, будучи сегодня переводчиком, обеспечиваю межкультурные коммуникации в рамках трех «имперских» языков, и, честно говоря, немного этим горжусь…
Задать Галдану вопросы, или воспользоваться его знаниями языков, можно, позвонив по тел.7-9245553888