Китай и конфуцианство: комментарий

Китай был единственной крупной империей, которой удалось абсорбировать весь импульс религий спасения и при этом остать­ся невредимым и даже усилиться. Китай разрешил противоречии империи, разделив различные спасенческие течения на несколько различных философий или религий и используя самую важную из них - конфуцианство для легитимации своих структур.

Конфуций, живший в конце VI начале V в. до н.э. - в то же время, что и Будда, - в период зарождении греческой философии, гораздо позже Зороастра, дал преимущественно светский ответ на проблему, которая возникла в связи с греческим по понятием paideia — развитие человеческого разума. Не существовало предельных отчетливых стандартов разума, этики или значений (смыслов) за пределами общества. Наивысшим из известных нравственных качеств был общественный долг, единственным космическим порядком, к которому мы могли быть причастны, являлся социальный порядок. Это доктрина, которая все еще продолжает призывать к агностицизму. Различные образцы поведения включают такие качества, как честность или внутренняя прямота, справедливость, добросовестность, ло­яльность к другим, альтруизм или взаимность, но прежде все го - любовь к другим людям. Но на самом деле эти качества не являются самостоятельными. То есть они не являются индивидуальными или социальными целями, а скорее средствами или нормами. Они говорят нам о том, как мы должны относиться   и к другим, преследуя собственные цели. Они предполагают общество с изначально данными социальными целями. Отсю­да фундаментальный консерватизм конфуцианской философии. Являясь отказом от трансцендентального спасения, конфуцианство также означало отказ от радикальной политики и того, что мы называем религией. Но именно по этой причине оно и было настоящей «религией» в понимании Дюркгейма. Общество как таковое само было священным. Поэтому конфу­цианство по большей части исполняло роль морального стиму­лирования и не выдвигало принципов идеологической транс­цендентности.

Но конфуцианское учение также задавало новые вопро­сы: как указанные качества были распределены между людьми и как их можно было приобрести? В этом отношении конфу­цианство дает гуманистический ответ, весьма сходный с от­ветом Будды и греческим paideia: этическое поведение может быть выработано путем обучения. На Восточном Средиземноморье подобное представление, как мы уже видели, было по­литически радикальным, поскольку предполагалась, что все люди обладают разумом, который возможно развивать, а ин­фраструктура греческого полиса и массовая грамотность сдела­ли это потенциально осуществимым. Взгляды Конфуция были в чем-то менее радикальными. Сам термин «кун-цзы» для обо­значения этого ключевого идеала изменил смысл в его учении. Прежде использовавшееся как понятие «сын правителя» или «аристократ», «кун-цзы» стал обозначать «человека способно­сти», то есть «благородство характера». Большинство языков, включая наш (в данном случае - английский), обладает подоб­ной двойственностью смысла: «благородство» и «джентльмен­ство» означают и этическое поведение, и право от рождения в качестве аспектов морали правящего класса. Согласно Кон­фуцию, благородство характера было не индивидуальным, а со­циальным. Выраженному в культуре, этикете и ритуалах, бла­городству характера можно было обучиться и научить. Поэтому одного лишь потомственного благородства было недостаточно.

Послание Конфуция оставалось одной из основных соци­альных сил даже после его смерти. После 200 г. до н.э. дина­стия Хань объединилась с более широкой социальной груп­пой, потомственное благородство которой в переводе означало «джентри» - землевладельцы без тесных династических связей с императорской семьей. Джентри участвовали в управлении государством как землевладельцы и как обученные чиновни­ки (literati), прошедшие через многоступенчатую, регулируемую государством образовательную систему, которая была отчет­ливо конфуцианской. Она просуществовала по меньшей мере в течение 2 тыс. лет вплоть до Нового времени. На самом деле это была весьма узкая меритократия. По очевидным причинам (плюс внутренняя сложность китайской письменности) только состоятельные люди могли провести своих детей через много­ступенчатый образовательный процесс.

Конфуцианство было изумительным инструментом имперского/классового правления. Оно включало рациональную сто­рону спасенческих течения: более духовная мистическая жизнь, а также турбулентные течения были выражены в квиетизме — отдельных культах вроде таоизма. То, что могло бы стать трансцендентальным религиозным вызовом, было расколото на части. Оно также разрешило некоторые противоречия империи (перечисленные в предыдущей главе), от которых также страдали династии Китайской империи, включая династию Хань. Конфуцианство добавило универсальные ценности и легитимацию модифицированному партикуляризму аристократии и династии, ограничило эгалитарные ценности растущего правящего класса, предоставило унифицированную культуру правящему классу, который в противном случае был бы подвержен децентрализа­ции; путем добавления новых участников в категорию джентль­менов могло допустить образованных варваров в ряды правящей элиты, а следовательно, и в цивилизацию. Это были решения че­тырех и пяти противоречий, которые разрушили Рим.

Как это было возможно? Ответ на этот вопрос слишком сло­жен, чтобы обсуждать его здесь, но он предполагает отсутствие последнего противоречия (четвертого в списке для Рима) — Ки­тай был относительно единообразным. Остальные крупные евр­азийские империи, царства и города-государства были частью космополитической среды, в большем контакте друг с другом, а более крупные из них были экологически, культурно и лин­гвистически смешаны. Это делало проблематичным вопрос, ко­торый, как мы уже видели, поставило христианство: к какому сообществу, к какому нормативному обществу я принадлежу? Основной проблемой социальной идентификации для китайцев была проблема иерархии: принадлежу ли я к правящему клас­су, а не более горизонтальная проблема: китаец ли я? Ответом на последний вопрос для большинства было, вероятно: да. Здесь было меньше отсылок к иностранным способам мышления или к чему-то действительно «предельному» или «духовному», что могло бы рассматриваться как трансцендентное по отношению к обществу Китая. Поэтому в качестве господствующей идеоло­гии Китай создал светскую философию в большей мере, нежели трансцендентальную религию.

Источник: Майкл Манн. Источники социальной власти. Т1. Издательский дом дело РАНХиГС. 2018 ISBN: 978-5-7749-1283-4